На низком старте

Убегаю на смену. Сразу после нее рысью на дачу. Наконец-то закрываем дачный сезон) Хватаю маман в охапку и - в город, к горячей воде и центральному отоплению.
Топить стали только вчера... Вовремя...
На работе теперь пью только кофе. Иначе рубит. Я и раньше-то сей напиток не так чтобы уважала, а сейчас и вовсе ненавижу. Но приходится. Вот и пью - как лекарство какое противное, не нравится - а надо.
Всё, побежала.

@темы: хроники дурдома, Мысли вслух, Настроение

---

Мяу

Я таки набила первую главу "охоты на кошек"
Кьюс, если интересно - вышлю на почту.
Просто я пишу фигово, мамой доказано, и всех подряд этим пытать не хочу.
Но если найдётся мазохист - бога ради.

@темы: Четыре лапы, усы и хвост!

---

С юбилейчегом!

Сильвериус, ака Сильф... в общем, Антон, всего тебе такого же вредного и ехидного, как ты сам!

@темы: Fiesta!!!

---

Вернулась с дачи

Сейчас по-быстренькому в душ, готовитьхавчик и чуть-чуть почитать. Завтра на смену.
Скинула на флэшку обе рукописи Фальки и перекинула маман на её электронную книжку. Сидит сейчас, читает.
Нашла вот в инете картинку... ну чисто про себя...

Как раз таки типичный... увы)

@темы: Мысли вслух, Сетевые похождения вомпэра

---

Психологический пессец

Отхожу после разговора с Фалькой.
Её стандартные геморрои типа " не найду мужика" или "я неудачница" - это уж я скатываю рулоном.
Хня в том. что её рукопись отказываются печатать в двух издательствах.
То. что она умеет писать - я знаю.
Испытания на муттер пройдены успешно.
Плевать.
Я не я буду, если не поддержу Фальку.
Так вот, господа ПЧ, если завернете в комменты, знайте - я тут только редактора изображаю.
Она пишет так, что челюсть вязнет.
И вобще замечательный человек.

Глава 1.

Я долго ковырялась ключом в замке, тяжелые пакеты оттягивали руку. Кто-то снова выкрутил лампочку на лестничной клетке, а может, она перегорела, и поменять не удосужились. В сапогах противно хлюпала вода – я так устала сегодня, что не было сил обходить лужи. Ввалившись в прихожую, прислонилась к косяку. В квартире было тихо.
- Из? – мой голос неожиданно дрогнул. – Изка?
- Маха, иди сюда! – донеслось из комнаты. У меня отлегло от сердца.
- Сейчас, - сказала я, расстегивая молнию на сапоге.- Сейчас…
К зеркалу в прихожей была приклеена фотография. Скорее всего, ее повесила я, больше некому, только не помню, когда. Сейчас фотки не выцветают, как раньше, и кусочек картона сохранил все краски майского теплого дня: свежая зелень, цветут вишни (или это все же яблони?), а мы с Изольдой идем из гимназии, нас тогда подружка щелкнула на память. Как же ее звали? Надя? Или Маринка? Не помню. Многого не помню, а вот тот год запомнился. Мы перешли в одиннадцатый класс, успешно сдав экзамены. Да-да, в нашей гимназии экзамены сдавали и в десятом классе. А потом наступило это лето, Лето-Когда-Все-Поменялось. Поменялось и пошло по другой колее.
С Изольдой мы дружили с первого класса, с того самого дня, как нас посадили за одну парту, первую, перед самым учительским столом. Меня – потому что плохо видела, Изольду – из-за маленького роста (потом, правда, вытянулась). Мы были с ней очень похожи. Поначалу нас часто принимали за сестер-двойняшек, особенно в гимназической форме: голубые форменные юбочки и пиджачки, белые или синие рубашки. У обеих – длинные рыжие косы. Только Изольдины волосы отливали красноватой медью, а мои были скорее золотистыми. С возрастом потемнели и стали бронзовыми. Вместе с золотистостью волос исчезли веснушки, доставлявшие мне немало огорчений. Низкий хвост с черной резинкой заменил косы. Изольда тоже ходила с хвостом. До того самого лета.
Мы обе учились только на отлично, питая особенное пристрастие к наукам гуманитарным, тем более что в гимназии преподавали массу интересных предметов, которых не было в обычной школе: культурологию, мифологию, основы этики и психологии, латинский язык, философию и даже Закон Божий. Это было учебное заведение со сложившимися традициями, своим укладом напоминавшее классические русские гимназии девятнадцатого века. Обучение было платным, причем довольно-таки дорогим. Правда, мы с Изкой, как круглые отличницы, от платы за обучение были освобождены. В классе нас считали «ботанками», но в целом относились дружелюбно и уважительно. Впрочем, наш класс был совершенно разобщенным. Дружили по двое, по трое, все сами по себе. Объединялись только для какой-нибудь цели: поставить спектакль, разнести в баскетбол или в футбол заносчивых «ашек». В «А» классе было двадцать восемь человек, а в нашем – всего шестнадцать, из них девять парней. Потому футбольная наша команда была смешанной, разнополой: я играла в защите вместе с Анюткой, старостой класса, Изольда в нападении. И ведь неплохо играли! Футбол мы любим до сих пор. Вместе болеем за сборную Италию. Не в последнюю очередь из-за того, что у нападающего «Синей Эскадры» (самоназвание итальянской сборной) лицо и стать римского легионера. Или гладиатора. Из тех, что выходили на арену, блестя смазанными маслом рельефными мышцами, и кричали императору: «Идущие на смерть приветствуют тебя!». И ни перед кем не опускали синих отчаянных глаз.
В форме мы ходили до седьмого класса, как и положено по гимназическому уставу. А потом началась пора активного самовыражения, благо, никто не запрещал. Витька с Олегом ударились в рэп или хип-хоп этот, кто его там разберет, стали сочинять речитативные тексты, носить широкие штаны, объемные балахоны, шапочки и прочую атрибутику. Аня Старцева постриглась под ноль, проколола нос, бровь и объявила себя панком. Остальные просто приходили на занятия в модной дорогой одежде, девчонки начали краситься. Мы с Изкой и тут остались в стороне: у меня модной одежды не было, интересного, яркого стиля тоже, а потому мы спонтанно выработали свой дресс-код, увы, наводящий на мысль о «синих чулках» и «серых мышках». Длина юбок – где-то до колена, белые блузки, средний каблук, приглушенные оттенки, никакого макияжа. Нам было удобно и комфортно не выделяться из толпы, хотя на стриженную Анькину голову и я и Изольда смотрели с восхищением. Восхищались, понятно, не формой черепа, а смелостью и независимостью нашей старосты. Учителя на все эти забавы смотрели благодушно и понимающе: подростки, что поделаешь. Надо этим переболеть.
Сейчас уже можно признаться: таких робких и комплексующих девчонок, как мы в то время, надо было еще поискать. Не знаю, почему так было. Мы не умели правильно одеться, не знали, как вести себя с мальчишками, зато запоем читали и мечтали, как у нас все будет хорошо. Изольда к тому же страшно стеснялась своего необычного имени и с первых лет обучения просила называть себя Леной. Как ни странно, в классном журнале она тоже фигурировала под этим именем. И даже на уроках зарубежной литературы, когда проходили европейский эпос, легенду о Тристане и Изольде, в сторону моей подруги не было брошено ни одного взгляда. Изольду забыли, осталась Лена.
И все-таки мы были очень разными. Взять имена: Мария Нестерова (банальнее некуда) и Изольда Сталь. Именем из легенды мою подругу наградила мама, известная оперная певица. Фамилия тоже мамина, а может, это ее сценический псевдоним. Красиво: Изольда Сталь. Сталь изо льда. Изо льда – сталь. Вот только стальной Изка не была…до того самого лета.
В Изольдиной семье был достаток. Я это поняла еще в первом классе, когда пришла к ней в гости. Меня, семилетнюю, восхищали нарядные куклы, «настоящие» импортные Барби, которые мама подруги привезла из-за границы. Позже мы заворожено листали дорогие альбомы с репродукциями мировых шедевров, у Изки первой из нашего класса появился компьютер и мобильный телефон. Сразу скажу, что высокомерной она не была никогда и охотно делилась всем, что было. Счастливой тоже не была, и мы чаще сидели на моей маленькой кухоньке, чем в Изольдиной комнате размером со школьный класс. У подруги было все, что может пожелать девчонка, а вот семьи не было. Анжела Викторовна, мама, была полностью погружена в творчество и карьеру, с мужем, удачливым бизнесменом, она разошлась, когда Изольде было три года, она совсем не помнит отца. И не говорит о нем. Раз обмолвилась, что он вроде бы как уехал в другую страну жить, но может это и неправда. Когда мы перешли в восьмой класс, за границу уехала Изольдина мама – ей предложили долгосрочный контракт в Италии. Кажется, она вышла там замуж. Звонки раз в месяц, денежные переводы. В четырехкомнатной квартире Изольда осталась вдвоем с тетей Зоей – двоюродной сестрой матери. Иногда заходил сын тети Зои, Андрей. Он был старше нас на шесть лет, носил длинные черные волосы, косуху и «гриндерсы». Андрей был рок-музыкантом, играл на басу в какой-то группе, и мы могли только догадываться, какую интересную жизнь он ведет. Андрей интриговал нас безумно. Именно он приобщил нас к русскому року, познакомил с песнями Цоя, Кипелова, Шевчука. Звал на концерт «Арии», но мы почему-то не пошли.
Это случилось сразу после Изкиного дня рождения. Ей исполнилось шестнадцать в начале лета. Была замечательная погода, мы гуляли по центру города вместе с Андреем. Как сейчас помню: он высокий, весь в черном, за плечом гитара, держит под руку Изольду, приноравливаясь к ее шагу. Мне как раз позвонила мама, и я отстала от них на несколько шагов. Внезапно прямо перед Андреем остановилась незнакомая девушка. Такая же высокая, как он, в кожаной куртке, длинные волосы схвачены на лбу цепочкой. Меня удивили ее густо подведенные глаза и алые губы, прямо-таки пламеневшие на бледном узком лице. Прочие детали облика я не запомнила. Девчонка выкрикнула что-то резкое и залепила Андрею пощечину. Он не успел ни закрыться, ни шагнуть в сторону. В следующий момент Изольда получила кулаком в нос. Выронив телефон, я бросилась на помощь, но Андрей уже скрутил фурию, удерживая ее за руки.
- Ненавижу тебя! – вопила девчонка, пытаясь вырваться. – Отпусти меня! Убью, на хрен!
У Изки текла кровь из левой ноздри, она прижимала к носу платок и нервно хихикала.
- Уймись, - понизив голос, сказал Андрей. Несколько прохожих с видимым интересом наблюдали за нами. – Нельзя быть такой истеричкой. И вообще это моя сестра, если что.
- Да? – разом успокоилась девчонка. Подумала и добавила: - Жесть. Вот блин.
- Та еще жесть, - проворчала Изольда, осторожно втягивая воздух. Ей удалось остановить кровь.
- Знакомьтесь, - вздохнул Андрей. – Это Пра. Моя большая и светлая любовь. Несмотря ни на что. Из, как ты?
- В порядке, - сказала Изольда, глядя на Пра без особого дружелюбия, но с любопытством.
- Ты…это…извини уж. – Пра развела руками. – Я думала, Андрюха девчонку завел. Мне говорили, видели его с какой-то «рыжей бестией».
Изольда вдруг засмеялась, Андрей тоже, потирая щеку. Похоже, у Пра была тяжелая рука.
- А тебя почему так зовут – Пра? Это ник?
- Нет, это имя. Меня окрестили Прасковьей. Учудили, конечно, но я не жалуюсь, только длинновато. Вот я и сократила. А тебя как величать?
Подруга покраснела.
- Мои тоже учудили, - вздохнула она. – Зови Изольдой.
- Ништяк, - сказала Пра.
Потом мы отправились в пиццерию, Пра настояла на том, чтобы всех угостить. Впрочем, Андрей скоро ушел, чтобы отвезти тетю Зою к подруге, на другой конец города. Мы приглядывались к новой знакомой. В своем роде Пра была еще интереснее Аньки. Под кожаной курткой она носила белое платье, похожее на подвенечное. Платье было ассиметричным: с одной стороны доставало пол, а с другой доходило только до колен, открывая высокие ботинки на массивной подошве, вроде тех, что любил Андрей. Изольда откровенно рассматривала Пра, даже не пытаясь это скрыть, я толкнула ее локтем в бок.
- Нравлюсь? – усмехнувшись, сказала наша новая знакомая.
- Да, - честно сказала Изольда, - ты необычная.
- Ты тоже, - Пра склонила голову к левому плечу. – Только сама еще об этом не знаешь. Одни глаза чего стоят. Как у эльфов.
Подруга зарделась от удовольствия. Мы запоем читали Толкиена и его последователей, увешали все стены в комнате плакатами с героями «Властелина колец». Сравнение с эльфами Изольде крайне польстило.
Глаза у Изки и вправду были такие, что не каждый день встретишь: они меняли цвет в зависимости от освещения, из светло-карих становились янтарными. Я часто вспоминала балладу «Вересковый мед» (учили на английском), наверное, этот напиток древних кельтов был такого же цвета…
А у меня глаза были серо-голубые. И все тут.
- Ладно, счастливенько вам. Мне пора двигать.
Мы посидели еще немного и тоже «двинули». По дороге говорили о Пра. Изка сказала, что с радостью бы поменялась местами с девушкой Андрея, и у нее тоже была бы интересная жизнь неформалки, куча друзей, тусовки, концерты, может быть, мотоцикл, настоящий байк…и дорога впереди. «Как зверь, мотор в ночи ревет, пустырь, разъезд и разворот…», « …ты мстил за груз нелюбви прошлых лет…» и так далее, по теме. Я не знаю, я бы тоже хотела приобщиться к их кругу. Наверное. А может, не хватило бы смелости. А может, и хватило бы.
Как бы то ни было, а назавтра Пра заявилась к Изке домой. Я была у нее, распечатывала на принтере стихи Черубины де Габриак, читала вслух.
Раздался звонок, подруга пошла открывать, я любопытно выглянула в прихожую. На пороге стояла Пра, сменившая белое платье на резаные джинсы с заклепками и черную майку. Ботинки остались прежними, макияж тоже.
- Привет! – сказала Пра. – Мотор здесь?
- Чего? – удивилась Изка.
- Ну, Андрей…мы его Мотором зовем.
- Нету, - сказала Изольда. - Обещал к обеду прийти. Чаю хочешь?
- Если нальете. – Пра наклонилась и принялась расшнуровывать ботинки, потом небрежно бросила их под вешалку.
- Ты проходи в комнату, - крикнула Изольда из кухни.
- Уже прошла.
Пра сощурилась на монитор компьютера, наверное, плохо видела.
- Черубина?
Я кивнула.
- …я так томлюсь в пустыне, вдали от милых мест… Вода в Неве еще осталась синей? У Ангела из рук еще не отнят крест? – процитировала Пра. И сообщила, что хочет в Питер.
- Любишь стихи? – удивилась я.
- Люблю. Блока люблю, Цветаеву. Я на них выросла, можно сказать. И Высоцкого люблю. Вот человек был!
- А Ахматову?
- Не совсем ее понимаю, - Пра смотрела куда-то поверх моей головы. – Ахматова какая-то…печальница, что ли, келейница…не знаю, не близко как-то мне это.
А вот мне очень нравится Ахматова. Она разная, но всегда очень женственная и по-женски мудрая. В двенадцать лет я получила в подарок томик, обитый синим велюром с серебристым тиснением – просто чудесный. Мелованная бумага, портрет самой поэтессы на первой странице: полуопущенный взгляд, бездна изящества в наклоне шеи, тяжелые волосы, тяжелые веки, пленительно-горькая складка у губ. Стихи оказались еще чудесней. Сейчас таких не напишут. Конечно, Изольда разделяла мой восторг. И прекрасно читала Ахматову. У моей подруги был низкий звучный голос, только вот она до ужаса боялась публичных выступлений и долго настраивалась, чтобы прочесть в классе заданное на дом то или иное стихотворение. Чаще всего мы вообще сидели тихо и надеялись, что наш любимый Сан Саныч, преподаватель словесности, нас не заметит, или притворится, что не заметил. Частенько он так и делал, но иногда все же надо было читать. Изольда краснела неровно, пятнами, нервно сплетала пальцы и шла к доске. Минуты две стояла молча, переминалась с ноги на ногу. Я с места делала ей успокаивающие знаки. Надо сказать, в классе подобные странности воспринимали спокойно, никто не хихикал, не отпускал ехидных шуточек. Я уже говорила, нас уважали. А может, просто не хотели портить отношения с отличницами, у которых всегда можно было списать какую-нибудь там историю, попросить помочь с переводом или «свериться» с домашним заданием.
Изольда принесла чай и печенье. Пра внимательно смотрела в чашку, будто пыталась разглядеть что-то на дне. Потом вздохнула.
- И все же у меня душа не на месте, Из. Я вновь дико извиняюсь за вчерашнее. И хочу загладить свою вину. Ты вот что: хочешь поехать в Чехию, на реставрацию замка? А хотите, езжайте вдвоем?
Мы одновременно поперхнулись чаем, Изольда раскашлялась. Пра начала долго и путано объяснять, что, мол, в Чехии есть замки, которые реставрируются силами волонтеров, и можно поехать в этот лагерь, полдня работаешь, а потом свободное время…правда, за работу не платят, но зато кормят, возят на экскурсии, да и дорога в оба конца – тоже за счет фирмы. Вот, а в том лагере, куда Пра собралась, полно ее друзей-неформалов, отличная тусовка, они туда каждое лето ездят, Изка может со всеми познакомиться, в общем, скучать не придется…
У моей подруги разгорелись глаза. Она порывисто схватила меня за руку.
- Поехали, Мах? На все лето!
Я вообще не люблю, когда меня зовут Махой (сразу ассоциация с картиной Гойи, да и вообще грубовато), но у Изки это как-то хорошо выходит, не обидно. Поехать я не смогла. Только вчера устроилась подрабатывать на хладокомбинат. Ничего особенного, клеить этикетки на мороженое, но заплатят хорошо. Со мной составили договор, оформили пенсионный.… Будут свои деньги, не все же у предков просить, мне, в конце концов, шестнадцать лет. Мама, правда, ворчала: какие твои годы, еще наработаешься. А мне было радостно.
Наверное, я могла бы поехать с Изкой, нашла бы кого-нибудь, кто поработал на хладокомбинате за меня. И все могло бы пойти иначе…но выезжать надо было через неделю, у Изольды был загранник, а у меня нет, и прочее, и прочее. Подруга, очертя голову, устремилась навстречу приключениям, тетя Зоя обрадовалась, что племянница повидает мир, а Пра пообещала Изку «сделать человеком». Тоже мне, Пигмалионша выискалась. Хотя, скорее всего, я просто завидовала. Мы обе ждали перемен, но Изольда шагнула им навстречу, без колебаний и страха, а я осталась там, где была.
Лето пролетело быстро. Три раза приходили открытки от Изки, состоящие в основном из восторженных междометий, один раз прорвался международный звонок. Шум и треск в трубке были такими, как будто звонили с орбиты.
- Маха, привет! – возбужденно кричала Изольда. – Маха, ты не представляешь, как здесь здорово! Я так по тебе соскучилась! Скоро уже приеду! Как ты сама?
- Все хорошо! – набрав воздуха в грудь, заорала я в ответ, - приезжай скорей, я тоже очень скучаю! Привет тебе от всех!
У меня и правда было все хорошо, разумеется, если не считать того, что я безумно скучала по своей подруге. Работа не тяготила, приятным бонусом была возможность есть любое мороженое. Я этой возможностью пользовалась по полной программе, а потому три дня лежала дома с жестокой ангиной. «Это профессиональное, - пошутила Вера Васильевна, менеджер, - все проходят». Зато как здорово было идти домой со смены, положив в матерчатую сумку спецодежду, чувствовать себя абсолютно взрослой. Ну и приоделась, конечно. Неожиданно для самой себя купила джинсы, черную дутую куртку на осень, а самое главное – «мартенсы», тоже черные, средней длины. Удобнее обуви я не носила. С джинсами и черной рубашкой ботинки смотрелись просто суперски. В классе не узнают… в последний день каникул я пошла в парикмахерскую и сделала модельную стрижку «каскад». Совсем коротко не стала, оставила волосы до плеч. Я ждала Изольду. Я готовилась и немножко боялась: Изка изменится. Точнее, это Пра ее изменит. За тем и поехали. К началу учебного года подруга не вернулась, тетя Зоя сказала, чтоб я не волновалась, приедет через пару дней.
Наша вторая парта на среднем ряду показалась мне совсем неуютной без Изки, я нервно оглядывалась через плечо, ожидая, что вот скрипнет дверь, и Изольда появится, извинится за опоздание, пройдет к своему месту, аккуратно повесит сумку на спинку стула. И все будет, как было. На самом деле я знала: как было, уже не будет, и в одну реку не войти дважды, как бы не хотелось.
А потом…дверь-таки скрипнула, и она вошла. Все повернулись разом, как один человек, разом выдохнули, и было от чего.
- Охренеть, - потерянно проронила Анька.
Сказать, что подруга изменилась, значит, не сказать ничего. Она стала совсем другой, будто в онлайновой компьютерной игре, когда ты меняешь внешность своего героя нажатием нескольких кнопок. Мы узнали Изку только по глазам.
Волосы из рыжих стали какого-то нереального цвета: графит не графит, черный не черный…оттенок Изольдиных волос не имел ничего общего с дешевой чернотой, какую очень любят малолетние «готы» и «эмо». Он наводил на мысли о пустом асфальте, исхлестанном косыми струями дождя, об осенних сумерках бессолнечных дней. С хвостом Изка рассталась, волосы стали виться, на их фоне черты лица казались резче, определеннее. Я впервые заметила, какой твердый у моей любимой подруги подбородок, какие высокие скулы и какие впадинки под скулами. Янтарные глаза, подведенные тонкой черной линией. Черная короткая юбка, какие-то непостижимые ботинки на высоких каблуках и жесткий кожаный корсет поверх блузки с прозрачными рукавами. Несколько серебряных цепочек с подвесками, несколько браслетов, кольца на всех пальцах, черные ногти. Фигура тоже стала другой: плавные, женственные линии, узкая талия и высокая грудь. Или она всегда была такой, а я не замечала? Изольда прошла через весь класс, стуча каблуками, дошла до кафедры.
- Здравствуйте, Сан Саныч, - сказала она.- Извините, можно я сделаю объявление личного характера?
Словесник закашлялся, начал протирать очки. Подруга восприняла это как разрешение и встала за кафедру.
Все другое! Жесты, наклон головы. Голос тоже другой, у прежней Изольды он был звонче, нынешняя говорила грудным контральто. Глубоким. Чарующим.
- Во-первых, очень рада всех видеть, - уверенно начала Изольда. Класс беспокойно завозился. Изольда за кафедрой! Когда еще такое увидишь!
- Надеюсь, этот учебный год будет не хуже всех предыдущих, мы сдадим ЕГЭ, будет шикарный выпускной, и мы все поступим, куда хотим…и так далее. И вот еще что. Так уж сложилось, что в этом классе меня зовут Леной. Я сама этого хотела и приложила немало усилий, вон, Маха не даст соврать, - кивок в мою сторону.
Это точно она. Больше никто не звал меня «Махой». Я вообще не люблю варианты своего имени. Маша – и все. Никаких «Машуля», «Машенька» или, упаси Бог, «Маруся». Правда, наша англичанка и по совместительству классная, Лидия Викторовна, называла меня «Мэри», на британский манер. Но ей можно, ничего. Лидия Викторовна родилась и выросла в Бирмингеме, в России живет пять лет, из них четыре преподает английский у нас, по-русски говорит с сильным акцентом... Видимо, так ей привычнее. Пусть, мы не обижаемся. Мишка стал Майклом, Катя – Кэтрин. Аня привыкла отзываться на «Энни», хотя в классе ее зовут Орбит. Наша староста принесла это прозвище из своей панковской среды и очень им гордится. Необычно, что и говорить. Правда, я иногда путаю с «Диролом».
- На самом деле меня зовут Изольда, и впредь я прошу именовать меня именно так.
- Ник, что ли? – переспрашивает Олег.
- Имя, - Изольда прямо смотрит в класс. – Изольда Сталь. Кому не верится, можно справиться в учебной части.
- Круто, - резюмировала Анька. То есть, Орбит.
Говорят, для того, чтобы человек приобрел новую привычку или избавился от старой, хватает сорока дней. Я не помню, почему именно сорок, наверняка есть какое-то научное обоснование. У Изольды было два таких цикла и еще немного. Времени даром подруга явно не теряла. Проще сказать, что в ней не изменилось за эту поездку…
- Маха!!! – Изольда крепко обняла меня на перемене. – Ты тоже совсем другая стала, такая красивая! Мне столько нужно тебе рассказать! У нас теперь все будет по-другому.
А я вдруг поняла, почему мне сразу не понравилась Пра. Не из-за того, что она накинулась с кулаками на Изку и Андрея, нет. Ну, из-за этого тоже, конечно, но главная причина в другом. Я интуитивно почувствовала, что из-за нее что-то изменится, и испугалась перемен. Как выяснилось, не зря. Наверное, я эгоистка, а Изольде так лучше. По-любому, лучше. Только вот между нами теперь появился зазор. Пока что небольшой, а дальше видно будет.
И у нас все стало по-другому, особенно у Изки. У меня часто бывают ассоциации с литературными произведениями, особенно прошлых веков. Так вот, Изольда в то время напоминала мне молоденькую графиню или герцогиню, наследницу огромного состояния, только что вернувшуюся домой из какого-нибудь монастыря урсулинок или там, кармелиток, со строжайшим уставом, которой долгое время было ничего нельзя, а потом вдруг все стало можно. Балы, выезды, охоты, толпы поклонников, блеск и роскошь, шикарные туалеты, водопад впечатлений после монастырской тишины. С поправкой на век нынешний – много новых друзей, всех из себя неформальных, тусовки, концерты в московских клубах, благо, автобусы и электрички допоздна ходят. Я не очень-то вписывалась в компанию, хотя наша с Изкой дружба не прервалась, а может быть, даже окрепла, хотя мы не так много времени проводили вместе. До этого лета мы были словно на ладони: одни и те же слова, мысли, поступки. Теперь пришлось заново изучать друг друга. Я тоже изменилась, хоть и не так заметно, как Изка. Повзрослела, кажется, стала жестче. Ну, не то чтобы жестче, а так, принципиальнее, что ли. Опять же, всю жизнь проходила с длинными волосами, а тут сделала стрижку. Психологи говорят, стрижка меняет женщину не только внешне, волосы, мол, хранят и накапливают информацию, прошлое. Вот я всю свою информацию и оставила в парикмахерской, нужна она мне была…чего я в прошлом-то не видала? Мама сказала: хорошо. И еще сказала, может, тебе глаза подкрасить? Я подкрасила и глаза и ресницы. Вышло неплохо, только неровно сначала. Ну, наверное, такие навыки закрепляются практикой. Изка же научилась краситься, здорово выходит, я тоже научусь. Правда, Изка красивее меня. Намного. И намного интереснее.
Как выяснилось позже, все наши мальчишки предложили Изольде встречаться. Все девять получили отказ и не очень этому удивились. Поняли, должно быть, что отныне недостатка в поклонниках у Изки не будет. А на меня по-прежнему смотрели, как на пустое место, правда, разговаривали уважительно, но все больше об учебе и о футболе. Будто со мной больше и поговорить не о чем. Даже у Аньки-Орбит был мальчик, правда, какой-то жутковатый, весь пирсингованный, с белыми волосами, должно быть, перекисью вытравил. Ждал ее после школы. Анька, отрастившая на голове короткий ежик русых волос, счастливо улыбаясь, брала его под руку. На колоритную панковскую парочку оглядывались на улице. Только у меня никого не было. До одиннадцатого класса такое положение дел меня нисколько не тяготило и даже устраивало: ничто не отвлекало от уроков, от чтения дома под уютным торшером, в уютном кресле. Но теперь…я не знаю, отчего вдруг, захотелось послать к чертям и кресло и торшер этот драный, захотелось тоже гулять под звездами, целоваться в подъезде, чтоб все было, что обычно бывает: цветы там, свидания… захотелось быть нужной. А еще больше захотелось быть желанной. И все тут.
Да, а с Изкиной компанией отношения у меня не ладились. Пару дней назад подруга познакомила меня с высокой, худой, как жердь, девицей с большим носом и близко посаженными глазами. Девица была с выбеленным лицом, густо подведенными глазами, вся в черном. На шее – египетский анх, символ вечной жизни, за спиной – рюкзак, сделанный в виде гроба. Маленький такой, аккуратный гробик с крестом.
- Это Арвен, - сказала подруга.
Я чуть не фыркнула. У Толкиена принцесса эльфов Арвен своей красотой затмевала звезды, ее имя так и переводится «Вечерняя звезда». Однако самомнение у барышни… Я приветливо улыбнулась.
- Ты готка? – спросила я новую знакомую.
- Готесса, - со значением поправила она, - ну, и на ролевки езжу.
Я знаю, неформалы любят, когда их расспрашивают о том, почему они стали готами, металлистами, панками, ролевиками, что это значит, и так далее. Ту же Орбит спроси, такого нарассказывает, волосы дыбом. И как они в Макдоналдсе «хавали ништяки», то есть, подбирали то, что оставили недоеденным посетители; и как она с подругой опоздала на последнюю электричку из Москвы, ночевали прямо в здании вокзала на полу, и много чего еще.
Потом Арвен повела речь про каких-то их общих с Изкой знакомых, я скоро потеряла нить разговора. Да, пару раз была с ними на концертах. Один раз на рок-саммите, другой – на фолке. Музыка мне понравилась, не понравилась полупьяная орущая толпа, которая толкалась, напирала, прижимала. Хотя…в этом тоже что-то есть, пожалуй. К середине концерта я, кажется, ощутила это «что-то». Чувство причастия – одна из человеческих потребностей. Быть не самому по себе, а одним из кого-то, своим среди своих, среди единомышленников, объединенных – пусть на короткое время – музыкой и словами, полутемным залом. Меня, кстати, не особо и толкали. А Изку так вообще какой-то высоченный рокер поднял над толпой и усадил к себе на плечи. Она радостно засмеялась, сорвала с себя куртку и стала размахивать ей над головой, сверкая зубами и напульсниками. Потом они танцевали вместе. Обменялись телефонами. И начали встречаться.
Парня звали Генрих. В смысле, в ролевой и реконструкторской среде, а в жизни Олег. Студент-пятикурсик, будущий инженер-программист, неплохой кузнец. Отличный мечник. И имя из средневековья ему шло. Где там правили Генрихи, в Англии или во Франции? Олег походил скорее на испанца: темноволосый, с карими глазами, тонкими чертами лица. Изка совсем расцвела. Не счесть часов, проведенных нами за обсуждением Генриховых слов, жестов и даже взглядов (вот ему же икалось, наверное). Они встречались около пяти месяцев, а потом расстались. Я спросила: почему? А Изка сказала – он скучный, мне другое нужно. Впрочем, что именно нужно, она не объяснила. Я сама поняла уже после. Олегу двадцать четыре, Изольде – семнадцать. Она хочет побеждать и покорять, разбивать сердца, словом, чтобы было «и жизнь, и слезы, и любовь». А парень уже настроился на серьезные, долгие, вдумчивые отношения, возможно, со свадьбой в перспективе. Он звонил ей, часто. Познакомил с родителями. Встречал из школы и хотел быть вместе постоянно. Изольде это льстило поначалу, потом стало надоедать.
- Он обращается со мной, будто с фарфоровой куклой или стеклянной вазой, - жаловалась Изольда, сидя на полу со скрещенными ногами. – Почему, Мах? Три месяца встречаемся, а он меня лишний раз обнять-поцеловать боится! Вообще жесть!
- Я не знаю, Из. Наверное, боится тебя, ну, обидеть, это же первые твои отношения. Испугать…не знаю, мне сложно судить.
- Блин, и я так думаю. Но я так не хочу вообще! Первый поцелуй в семнадцать лет! В последнем классе школы!
- Да какая разница, когда, Из. Главное – с кем. И чтоб по любви, - вздохнула я. И не удержалась, - я вот вообще нецелованная. И не встречаюсь ни с кем. И не предвидится.
Я не хотела этого говорить, не в моих привычках себя жалеть и ждать сочувствия от окружающих. Но что делать, если в последнее время тема «личной жизни» стала для меня самой важной? Мне безумно, до одури, хотелось встречаться с парнем. Разумеется, ни с первым попавшимся, а с тем, кто нравится. И чтоб я нравилась ему. Даже мама, моя мудрая мама, которая никогда и ни в чем меня не упрекала, не критиковала, начала поговаривать: «Маш, не сидела бы ты дома. Сходила б на дискотеку, может, познакомишься с кем. Вон, у Изольды мальчик какой хороший, а ты все одна».
Я стискивала зубы и терпела. Летом я сходила на дискотеку с одноклассницами. Выпили по коктейлю, но веселее мне от этого не стало. Музыка казалась навязчивой и громкой, да и вообще я не люблю попсу, контингент…как выражается Изольда, «гопота». Вот, сплошная «гопота» и была, все полупьяные. И накурено. Наверное, во всех небольших городках так, даром, что Подмосковье. Словом, я сбежала через час, наплевав на уговоры подружек. А они, скорее всего, посчитали меня законченной «ботанкой». Ну и пускай.
Это в мамино время знакомились на танцах в клубах, да в кино, да и просто на улице. У нас сейчас не так. А может, просто мне не везло? Как бы то ни было, у меня возникла еще одна проблема, нравственная. Я вдруг разом, в один миг, ощутила острую зависть к Изольде. Генрих стал последней каплей. Странно, что я не понимала этого раньше. Изка красивая, уверенная в себе, интересная, живет в достатке, и, к тому же у нее потрясающий парень… Стоп, одергивала я себя. Что красивая и уверенная – так это она сама себя такой сделала. Ну, пусть с помощью Пра. Я тоже поменялась, но не настолько резко. Зато у меня есть родители, они рядом и всегда готова помочь. И бабушка замечательная. Правда, отец военный, часто бывает в командировках, иногда по несколько месяцев и мы с мамой скучаем. Вот сейчас он на Украине, в Харькове. Семья у нас маленькая, но дружная, хорошая. А у Изки вообще никого нет, только тетя Зоя, а мама далеко. Скоро мне становилось стыдно от таких размышлений, нашла, чем считаться. Но зависть – вот беда – не исчезала.
Я начала слушать русский фолк, особенно полюбилась «Мельница», а еще – песни менестрелей. Пробовала писать сама, но получалось плохо. Песни были все грустные, даже те, что с мажорными нотами.
- А я считаю, Изка права, - вклинилась Пра. Она лежала на ковре с альбомом, пытаясь набросать меня в профиль. Как ни странно, из новых знакомых Изольды Пра была мне ближе всех. Мне нравилась ее речь, яркая, колоритная (если б еще Изка не перенимала некоторые выражения), сама она была…естественней, что ли. Она была «тру», настоящей. Пра была, а не казалась, как остальные, Арвен эта и прочие.
- Права, блин! – Пра решительно тряхнула волосами. – У меня та же фигня. Мне двадцать три года, девчонки, я старше Андрюхи и вас всех…но дело не в этом. Меня всегда очень уважали парни, - она смотрела куда-то поверх наших голов, - и в школе, и в инсте тоже уважали, слушались. Много уважали. Но мало желали. И еще меньше любили.
Я с усилием проглотила вставший в горле ком. Вот и у меня то же самое. Уважения от противоположного пола – завались, а вот чего другого…
Изольда забеспокоилась, встала, прошлась по комнате. Вздохнула. Встала у зеркала, улыбнулась сама себе.
- Знаете, девчонки, вот он рядом со мной, только руку протяни…а тут, - она ткнула себя пальцем куда-то под ключицу, – ничего нет. Совсем. Ну, мне приятно, что есть парень и все такое…и поговорить интересно, опять же, завидуют все. Это я зажралась или что?
- Или что, - сказала Пра. – Значит, не твое. Бросай его на фиг и ищи другого. А точнее, он сам тебя найдет. Не парься. Ты офигенная, парни будут в очередь становиться. Я точно знаю.
Я согласно покивала, что правда, то правда. Уже становятся. Не то что ко мне. Хватит, в который раз одернула я себя. Каждому свое.
Изка рассталась с Генрихом, и скоро он исчез с ее горизонта. Мы усиленно готовились к ЕГЭ, до ночи сидели за математикой – этот предмет нам, чистым гуманитариям, никак не давался, хоть тресни. Потом Изка шла на очередную неформальную тусовку, а я заваливалась спать.
Год пролетел нереально быстро – последний звонок, выпускной… у меня было совершенно шикарное голубое платье, у Изки – тоже сногсшибательное, сшитое на заказ какой-то девчонкой из Москвы, она через Интернет заказывала. Из алой атласной ткани, пышное, с нижними жесткими юбками. Изольда не стала сооружать высокую прическу, волосы распустила, завила, подколола с одного бока и украсила ярким красным цветком. Роковая девочка, Кармен. На нее все заглядывались. Половина девчонок вообще пришли в брючных костюмах и строгих черных платьях. Не знаю, надо было заранее договориться что ли, чтобы были корсеты и кринолины, выпускной все-таки раз в жизни, а поводов надеть пышное платье у нас не так много, правда? Мне, например, очень нравилось собственное отражение в зеркале в тот вечер, хотя в обычной жизни я привыкла носить джинсы и тяжелые ботинки. А что – удобно, функционально. И даже где-то стильно. Правда, дома ворчали, особенно мама.
Выпускной удался на славу. Было сказано много теплых напутственных слов, наша классная утирала платочком покрасневшие глаза и мешала русские слова с английскими, пенилось шампанское, звучал вальс, кружились пары. У Изольды не было отбоя от кавалеров, а меня пригласил наш замечательный и все понимающий Сан Саныч.
- Чудное платье, Мари.
- Спасибо.
Сан Саныч частенько называл меня «Мари», я не спрашивала, почему, может, чтобы не путать, у нас в классе была еще одна Маша, Куприянова. А может быть потому, что я ему напоминала княжну Болконскую из Толстого, он сам однажды сказал. Я долго думала, обижаться или нет. С одной стороны, Лев Николаевич чуть ли не на каждой странице подчеркивает ее некрасивость, угловатые движения, а из хорошего – только «лучистые глаза». А с другой – Мари умная, твердая, с сильным характером, мне она больше всех нравилась из «Войны и мира». Точнее, она единственная, кто мне нравился. Подбешивала дуреха Ростова, князь Андрей, тоже мне, байронический герой недоделанный, Пьер этот, который позволял из себя веревки вить и оскорблять прилюдно. Мы с Сан Санычем часто об этом беседовали, не на уроке, а так, в свободное время. К нему, в 211 кабинет после третьей пары чуть ли не все старшеклассники нет-нет, да заходили. Словесник заваривал крепкий черный чай, угощал несладким печеньем и сушками. Можно было рассказать что-то личное, спросить совета и знать, что дальше это не пойдет. У меня, правда, страшных тайн не было, взрослела я спокойно, без резких движений, истерик и закидонов. Нормальная домашняя девочка. Единственное что – я безумно завидовала, вернее, мы с Изкой завидовали. Орбит с ее бритым черепом, Вике, тусовочной девчонке, которая дома не сидела ни одного вечера, Натахе из параллельного, которая раз посреди урока физики вдруг встала и говорит:
- Нина Алексеевна, разрешите мне уйти.
- В смысле? – физичка развернулась от доски всей своей монументальной фигурой. – У нас урок, что значит «уйти?»
- Мне очень надо! – Наташка аж побледнела, сдула с глаз длинную челку.
- Что еще за «надо»?! Вам плохо? Тогда извольте сходить в медпункт, Наталья!
- Не плохо мне! Мне уйти надо! – выкрикнула она, одни движением сгребая в сумку все свои книжки-тетрадки. – У меня любовь!
И выскочила за дверь, хлопнув так, что в классе задребезжали стекла.
Нина Алексеевна еще долго распиналась по поводу того, что молодежь сейчас испорченная, да какая может быть любовь в пятнадцать лет, да как она посмела так себя вести на уроке, и что не видать Парамоновой теперь приличной отметки по физике, как своих ушей, даром, что на медаль идет.
Мы молчали и думали о своем. Физичке сейчас не понять, что в жизни может быть что-то серьезнее урока. Нет, я тоже за дисциплину и все такое, но Натаха права. Нет, я бы так не смогла, встать и уйти. И не думать о том, кто что скажет, и что мне за это будет.
Кстати, разрулил ситуацию все тот же Сан Саныч. Поговорил с Ниной Алексеевной, поговорил с Наташкой, отношения наладились. Я до сих пор не знаю, что там у нее за «любовь» такая была. А Сан Саныч никому, естественно, не сказал.
Так вот мы кружились в прощальном вальсе, шелестело мое голубое платье, пахло розами и почему-то апельсинами, а в носу щипало от слез.
- Не грусти, Мари, - сказал тогда мне Сан Саныч, - выше нос. Все у вас будет хорошо…
И вот уже «сданы экзамены, закончились проблемы». Мы поступили в местный филиал Московской Юридической Академии на отделение экономики, платно. Не то чтобы хотелось быть экономистами, просто не знали, куда вообще податься. А тут – близко, не нужно тратить время и деньги на дорогу, не нужно снимать жилье. Да и ВУЗ неплохой, хоть и платный. Может, нужно было по-другому, но тогда мы этого не знали. Все сложилось само собой, началась студенческая жизнь, похожая на школьную и не похожая.

@темы: Точка зрения

---

Второй выходной

Для разнообразия на дачу не поехала. В следующие выходные еду. То есть это будет уже октябрь.
Смена была не бей лежачего, язык к горлу прилип...
Но это уже в прошлом, и это не может не радовать.
Всё-таки в оформлении по ТК есть свои плюсы: ну где ещё на суточных сменах на вполне законных основаниях разрешено ночью спать по два часа? Да ещё и в настоящей кровати с настоящим одеялом и при выключенном свете) По закону, чО=)
Ща пойду в магаз за колбасой и сыром, а пока что вот для поднятия настроения стыренная фигня с баша:

Ездил в харьков
на вопрос "Что-нибудь запрещенное везете?" ответил "петрушку и "ну, погоди"
серьезно?
Не, с ухмылкой

@темы: хроники дурдома, Мысли вслух, Стырено

---

Прелесть)

www.youtube.com/watch?v=73ef3oFIDXk&feature=wat...
вот) ну мне нравится)

@темы: Настроение, Сетевые похождения вомпэра

---

Sammium

явно кренануло кабель, мы ж сто лет знаомы,
Но тем не менее велком, амиго.
Вот=)
(ну я тут просто вклиню клип ...)

video.mail.ru/mail/aleksey__s/2468/3040.html

реальные хоббиты

@темы: Сетевые похождения вомпэра

---

Цитата дня

Дорогие мужчины, не судите нас по килограммам, да по сантиметрам не судимы будете!!!

@темы: Сетевые похождения вомпэра

---

Приколоться и не жить

Выловила одну цитатку...
Гарри Поттер = равно Ералаш.
Рыжий двоечник, отличница и очкарик...

@темы: Стёб

---

Просто ПВ

Моя лучница на серве Сириус.

@темы: Сетевые похождения вомпэра

---

Похихикала немного...

А ещё мне кажется, я сие когда то проходила...

Видения и маски завершают хоровод. Скорее всего вы - Марсель Валме

Балагур, модник, обаятельный весельчак и прожигатель жизни. Пока не подвернется действительно стоящее дело, которое пробудит под всем этим «куафёрским» лоском другие качества - силу, смелость, по-прежнему сдобренную вроде бы несерьезным юмором, ум и хитрость - опасную разновидность светского обаяния. И при всем том, вы не потеряете своей жизнерадостности.

Пройти тест

@темы: Тесты, Сетевые похождения вомпэра

---

Ой-не могу...

Сильф - чтоб те икалось...
"Что бы было, если бы Поттера писала Дарья Донцова"?
Я - прочитала.
Выползаю из-под стула (не, стол давно валяется в сторонке, ибо не фиг мне было ТАК брыкаться)
Моя дрыгаццо, валяццо и вообще выть на луну...

ЗЫ: могу ссыль кинуть, если кому охота постебаться над многопишущей нашей...

@темы: Настроение, Сетевые похождения вомпэра

---

Извращение муза

Ведь вроде всё хорошо. А вот влезло в голову нечто тёмное...
Оно, конечно, часть моей природы, но не настолько же ж мрачно?

Тени

Гаснут отблески солнца хмельного,
Забирая с собою надежду;
Наливаясь то ржою, то кровью,
Глаз луны смотрит сверху, как прежде...
Каждый раз ты живёшь, как последний,
Каждый бой до последнего стона -
Наползают тягучие тени,
Обнимают заманчиво-томно,
Отрезая всех нас от рассвета
И сжимая змеиные кольца...
Но - нельзя умирать, наши дети
Лишь за нашей спиной встретят солнце.
Им ведь после тебя же сражаться,
Они вырастут, если вернёшься,
Пусть победа струёю сквозь пальцы,
Сможем после, как выживем... может...
Если ж нет - что ж, обычные вести,
Что нам дело до общей планеты?
Чем пылать справедливым возмездьем,
Ты попробуй дожить до рассвета.
Там заря снова встанет кроваво,
Мы своих посчитаем убитых...
Те, кто ныне - глашатаи правды,
Отступление в свет затрубите.
Вечер снова окрасится красным
И границы кошмаров сотрутся...
До тех пор, пока день - безопасен,
До тех пор, пока тени - крадутся.
(6.09.12)

@темы: вот гхыр..., Стихи, Творчество

---

Готово!

Всё пройдено, всё сдано, даже похвалы удостоилась. Непривычно, як же ж...
Надо сфоткаться для документов в кадры и уже 11го можно на смену.
Аминь, блин. Пусть у гхыра на рогах, зато хоть график людской.

@темы: хроники дурдома, Мысли вслух

---

Завтра очередной экзамен

Ну вот и посмотрим, пройду ли я.
Работа, если что, дурдом по обыкновению. Но вот только нужна она мне пока, по крайней мере, других вариантов сутки-трое нет.
И, чтоб мне муттер не имела моск, я всё равно не стану учиться на кассира...

@темы: хроники дурдома, Настроение

---

Европеизация, чтоб её

Прочитала на главной яндекса о том, что старый добрый "Ну, погоди" попадает с 1 сентября под категорию 18+. Из-за сцен курения. Да...
Маразм крепчал, мозги загнулись, и крыша съехавши была.
Значит, мультик про волка и зайца будут показывать после 23 00, ибо там курят.
Сигареты приравнены к легкому порно, товарисчи.
Я до опупения аполитична, но это уже последняя стадия шизы.
Европу и европеДные квазизаконы - на кол. Ибо не хуй.

@темы: Бред, Сетевые похождения вомпэра

---

Теоретическую стажировку сдала

И заодно ещё и практику почти сдала. Опыт-то не пропьёшь=) В понедельник сдаю практику начальнице отделаи если сдам (а опять же, почему нет?) - можно будет уже в смену выходить. Аминь. задолбалась уже в Москву каждый день мотаться. А Сутки-трое вполне себе рентабельно.
И до кучи - что со мной делает недосып. В метро увидела картинку одну. Так с первого взгляда показалось, что рекламщики третью букву с первой перепутали...



ЗЫ - что такое это слово значит, я узнала только вот прям ща с гугловой яндексовой помощью...

@темы: хроники дурдома, Город

---

Очередная попытка найти ворку

Тыкс. Моталась на м. Южная. Туево-кукуево, блин. Всю Варшавку перерыли, метров 200 по бордюру шла в метре от машин. Еле нашла нужный адрес - в глубине дворов, на территории, видимо, какого-то бывшего завода. А внутри, одначе, евроремонт прямо что ты...
Выдали бумажки с алгоритмами, посидела, послушала так, о чём болтают... И вот только ща домой приехала. Завтра на вторую теоретическую лекцию, к трём. То есть, выезжать надо будет девятичасовой лошадью. Ага. К трём) Выезжать в девять. Потому что лошадку на 10-13 отменили, она из Струнино поедет всю ближайшую неделю. Приеду я на вокзал эдак к половине двенадцатого. 40-50 минут на метро. 40-50 минут на дорогу. Итого, у дверей я буду к часу. максимум половина второго. Будет роскошный квест - куда девать полтора часа времени. А завтра весь день, если что, дождь обещают...
В общем,веселье в самом разгаре...
Благо там здоровенный торговый центр стоит, наверно, там поброжу.

Ну, и чтоб жизнь мёдом не казалась, парочка цитат из ПВ-баша для тех, кто в теме (по ходу, в теме один Сильф, ну да и ладно)

ххх: хто миня можит взять и падкачать
ууу: учитель русского языка -.-

6 утра.Мастер.Ещё не дошли до сдвоенки.Пати засыпает,поэтому я(танк) пытаюсь хоть чем- то подбодрить народ.И тут смотрю на моба и спрашиваю.
Танк:А почему "птица любви" петух?
Вар:Ну у китайцев своя культура.
Маг:=D
Мист:=D
Страж: =D
Прист:Не только у Китайцев она...

после того как танк сагрил пол 51 дж и лёг, прист с невозмутимым видом пишет в групп-чат:
-Слыш, танк, тебя проще отпеть, чем отхилить...

Собираем на тарелке пати в 69. 2 приста, маг, лук и вар(ПЛ) есть, ждем танка.
ХХХ (лук) просит вступить в вашу группу.
*ХХХ присоединился к группе.
прист: а танке как же?
вар: дык под 2мя пристами и я втанчу
маг: Да у тебя же мама педагог,да у тебя же папа пианист,да у тебя же всё наоборот...

@темы: хроники дурдома, Жизненное, Сетевые похождения вомпэра

---

Ленивый день

Вчера ездила на очередное собеседование.
А дождик-то в Москве был ппц какой....
В общем, так. Если на старой работе меня грязью не обольют ( шо всё ж вряд ли, не зря "дружила" с шефой)
То три смены пахать на дядю, затем 10 смен на Васю Пупкина с зряплатой по 2к за смену...
И лишь потом, ежели свезёт, на тот же оклад.
Гхыр ж меня поимей.
А почему - ленивый день?
Потому что я вымокла аки Ной без ковчега. А то, что я труп ходячий, когда попаду под ливень и 2 часа в мокром тряпкинге еду домой... Весь день буду спать.
Зато до 23го, когда у меня первая стажирова, будет время.
ЗЫ - там концлагерь. Проверяют металлоискателем. Даже флэшки. Угу. Блин.
Зато это ж мотивация хоть на бумаге писать... хоть что-то. Хотя бы матюги.
ЗЗЫ - ну, раз они разводят секретность, я буду сие публиковать. Чисто за закрытие флэшек. Они ж не рассчитывают на меня в дайрах.

@темы: хроники дурдома, Бред, хрю-хрю... ой! уи-и-и-и!